Землемер
(слова Мазарина)
(
посвящяается геодезическому полигону "Чкаловский")
Кадастровики и землеустроители, Вы для страны как родители!
Оберегаете землю ее, делая лучше жизни людей.
Вы оплот и надежда нации,
Вы делаете так, что в земле нет грязи и радиации.
Но был среди них один кто не спал и не пил,
Он только чертил и в поля выходил.
В тот день ливень шел и сверкала гроза,
А он всё снимал и снимал неспеша.
Закончил замер, взял в руки прибор
И решил он прилечь под развесистым дубом,
Дуб был высокий и черный как ночь,
Наверное, много столетий живет.
Решил землемер там дождь переждать,
Прилег он под дубом с вешкой в руках,
А дождь всё сильнее и молнии ярче.
Вдруг грохот и вспышка, треск и обломки,
Ударила молния в дуб прям по кронке,
Заряд как змея пошел по стволу
и дальше сквозь тело того землемера,
Оставив воронку и горелый прибор.
Но не закончилась на этом история,
Дух инженера обрел новый свой дом,
Стал он бродить на том полигоне,
Страшный как черт с вешкой в руках,
Чей кончик уже заострен как клинок,
И капельки крови засохли на нем.
Та кровь его жертв, других землемеров,
Которые также снимали в ночи.
Злого духа обуяла жажда отмщения,
Искал виноватых в смерти своей.
Вонзал свою вешку в юные очи.
А им говорили не ходите туда, ведь слышите? - волки!
Они не спроста завывают так страшно в лесу.
Им говорили ходит там дух, останьтесь вы дома,
Давайте бухнем!
Но им надо было успеть всё заснять
И во-время все чертежики сдать!
Оставались снимать до глубокой ночи,
Так и девчонка Марина снимала,
Стояла на точке под номером пять.
И вдруг услыхала как кто-то зовет,
Не знала что делать, ведь страшно идти,
Но вот снова и снова, опять этот звук,
Решила проверить, увидела дуб.
Оттуда зовет, подошла, оглянулась,
Сверху из кроны выдался визг,
Глаза подняла и успела увидеть лишь блеск острия,
Вешка вонзилась в голубенкьий глаз,
Больше Марину никто не видал...
С тех пор закрывают все ставни на окнах,
С тех пор запрещают снимать до поздна!
А дух всё желает полного мщения,
Он и тот дуб связаны вместе, ведь корни его питаются кровью,
Поэтому духу не вернет он свободу,
Ведь кто же еще будет кормить...